Павел выдержал испытания, связанные не только со своей христианской деятельностью, но и с одиночеством темницы. Человек может вынести напряжение самого тяжелого труда, сопряженного с сильным страданием, но впасть в крайнее уныние, лишившись возможности принимать активное участие в духовном труде и оказавшись заключенным в темницу.

Птица, парящая в вышине и способная переносить самые длинные перелеты, впадает в полное уныние, если заключена в клетке, где беспомощно бьется крыльями о железные прутья своей тюрьмы. Не приходилось ли вам наблюдать, как могучий орел угасал в тесной клетке, поникнув головой и опустив крылья? Какую печальную картину он собой представлял!

Но бывает и другая ситуация. Павел в темнице. Как он переживал это обстоятельство? Он смотрит выше стен тюрьмы, через головы своих врагов. Он пишет послание и подписывает его не как узник Феста или Кесаря, не как жертва синедриона, а как "раб Господень". Во всех обстоятельствах он видел только руку Божью. Для него темница превратилась во дворец, оглашаемый криками победы и торжественной хвалы.

Отстраненный от миссионерской деятельности, которую так любил, он обосновал новую кафедру, новое место для свидетельства: из уз исходят самые важные пастырские наставления о свободе верующего. Какие драгоценные, светлые слова рождаются в мрачной тени плена!

Помыслите о сонме святых, которые прошли через темницы по следам Павла. В течение двенадцати долгих лет Буньян вынужден был молчать, заточенный в Бедфордской тюрьме. Но там он совершил величайший труд своей жизни - написал книгу "Путешествие пилигрима", которой отводится второе место после Библии. "В темнице я почувствовал себя, как дома, сел и начал писать, ибо радость побуждала меня делать это",- говорил он. Чудесный сон той длинной ночи стал светильником для миллионов утомленных странников.

Француженка мадам Гион также долго находилась в стенах тюрьмы. Подобно птицам, нежнее поющим в заточении, чем на воле, звуками своей музыки она вырвалась далеко за пределы тюремных стен и исцелила многие унылые сердца.

О, сколько небесного утешения излилось из мрачных мест одиночества!